In nomine 2

[Kael-in-the-Night]

Продолжение заказывали?..

Даймон поднимает меня и перебрасывает через плечо. Почти сразу же снимает и кладет на что-то.
Открываю глаза. Мир плавает в голубом тумане. Мы в каком-то сквере. Я – на скамейке. Два Инквизитора неаккуратной кучкой рядом со скамейкой. Даймон в человеческом обличье.
Ко мне возвращается разум.
- Что произошло?
- Надеялся узнать у тебя. Тебя обвиняют в убийстве Высшего вампира. У Арнольда при себе был Посланник - он успел сообщить о задержании. Но, как обычно, сработал слегка топорно: ну кто же вытягивает всю Силу из меченосца? Могло плохо кончится.
- Кончилось. Когда ты смотрел мне в глаза, я уже исчезала. Что это было?
- Что? – один из инквизиторов шевельнулся, Даймон презрительно пнул его ногой, и он затих.
-Голубое пламя.
- Называется «Пламя смерти». Клин клином вышибают. Когда боль превышает все пределы, тебе приходится вернуться. К реальности. Так вот, тебе предъявлено обвинение.
- Спасибо.
- Его не я предъявлял. Ты сама вляпалась. Идиотка.
- Нет. За то, что спас.
Даймон наклоняет голову, его глаза слегка расширяются:
- Ясно. У тебя 5 или 6 часов.
- На что?
- Найти убийцу. Если тебя поймали у свежего трупа. Значит, ты должна была видеть убийцу. Чувствовать. Он, конечно, воспользовался «Дорогой Призрака».
- Артефакт?
- Да. Очень мощный. В простонародье – «веник». Следы заметает.
- Видеть-то я его почти наверняка видела. Но как смогу найти?
- Не знаю. Придумывай. Изобретай. У тебя шесть часов максимум. Потом будут искать. К моменту, когда найдут – у тебя должен быть убийца.
- А как я докажу?
- Докажешь. Вампир защищался. Должны остаться следы.
- А если залечился?
- В ауре.
- Тогда легче считать мою ауру: никаких следов там не будет.
- Дом потребует выдачи того, кого можно наказать. И если это не будет убийца, то это будешь ты. Через 6 часов. Они уже знают, что рядом с трупом был человек. А когда узнают, что это был меченосец – почти наверняка потребуют прекратить расследование и выдать тебя. Чтобы легально уничтожить. Я бы так поступил.
Медленно выдыхаю. И снова чувствую сосущую пустоту внутри.
- А Сила? У меня не осталось ни капли!
- Арнольд…- Даймон кривится. - Да вокруг тебя столько людей – тяни из них! Возьми столько. Сколько сможешь. Максимум. Понадобятся все ресурсы. Для тебя должно быть возможно невозможное.
- Знаешь, Даймон, что-то тут не так… не сходится, - в голове навязчиво крутится какая-то мысль, не желая обретать форму. Бред. Неправильно.
- У тебя шесть часов.
- Я понимаю, Даймон… но не понимаю другого…Арнольд из Европейского отдела?
- По ходу разберешься. Добраться до места преступления сможешь? – Даймон машет рукой в сторону остановки. Я наконец-то понимаю, где мы.
- Да, - спрыгиваю, киваю Даймону и иду. Через несколько шагов меня нагоняет голос Даймона: «Удачи!». Не оборачиваюсь, перехожу на бег.

Сквер кончается. На остановке много народа. Ладони непроизвольно начинают сжиматься. Энергия льется широким потоком. Боль, усталость, радость стекаются в ладони. Чувствую, как за спиной разворачивается тяжелый темный плащ, волочиться за мной, воруя силу у каждого, кто на него наступает.
Пустота отступает.
Отступает страх.
Вокруг вьются змеистые линии чужых несчастий и удач, обвивают мои руки и исчезают в ладони.
Я боюсь. Потому что потерять Силу – значит потерять себя. А это знакомо многим.
Пустота боязливо корчится в углу. Мир словно становится рельефнее, цвета - ярче, оттенки – четче.
И вдруг вспышкой врывается в сознание образ.
Тот самый, который был в подворотне.
Существо, не оставляющее следов.

Я не вижу лица – но мне и не нужно. Я не помню лица – оно мне не важно. Я его чувствую. Пусть нечетко – мешает работающий артефакт. Но все еще напитанный силой след исчезает не мгновенно.

Оборотень в маршрутке.
Вскидываю руку – с нее капает Сила. Тут же останавливается машина, черная «Волга». Сажусь – водитель не протестует, не спрашивает направление. Он полностью в моей власти. Он слышит мои приказы внутри себя.
Я не слежу за дорогой. Я вижу синие брызги шагов оборотня – будто он идет по воде.
Закрываю глаза – так легче.
В сознание вползают старые детские стишки:
Раз-два - три-четыре - пять,
Вышел зайчик погулять…
Зайчик, значит?..

Маршрутка ползет по склону, машина неотрывно следует за ней. Слева, сквозь веки прорывается свет – открываю глаза. Чтобы увидеть подсвеченный планетарий, призрачный на фоне глухого темно-серого неба. Странно светлого и совсем не ночного.
Кружится снег.
Пересекаем мост – удивительно пестрый. На другом берегу красуется ярко желтый с серыми куполами собор Александра Невского. Какой-то болезненно-рыжий. И навевающий воспоминания о готических соборах Европы.
Брызги висят в воздухе. Я вижу только след оборотня. Город становится объемной картой, на которой только две фигуры: я и он.
Раз-два - три- четыре- пять…
Меня озаряет. Неужели вокзал? Электричка?
Лучше места, чем вокзал, где всегда много народу, не придумаешь. Там я его могу потерять.
Вопрос в другом: что ему нужно за городом? Просто бежит? Или…
Или почему в маленький Российский городок наведались представители Европейской Инквизиции? Прекрасно подготовленные, знающие русский язык?
Вышел зайчик…
Вылетаю из машины, водитель испуганно вздрагивает, когда по привычке захлопываю дверь. Успеваю заметить, как он удивленно водит головой по салону.
Маршрутка останавливается рядом. Люди выходят быстро и торопливо, вываливаются. И ни следа моего оборотня!
Начинаю выстукивать рваный ритм каблуком сапога. Маршрутка становится пустой. Секунды превращаются в вечность.
Он выходит последним. Оглядывается, суетливой походкой направляется к зданию вокзала.
Ухмыляюсь. Остался один вопрос: зачем и куда он едет?
Над вокзалом раскатывается громкий голос:
- Производится посадка на электропоезд…
Моя дичь ускоряет ход. Подходит к турникетам, оглядывается…
И замечает меня.
Черт!
Спрятаться негде, так что продолжаю идти за ним. Он вытаскивает билет из кармана, судорожно вставляет в жадную пасть аппарата и проходит. Я следую за ним.

Оказывается, техника мне не подчиняется.
Резкий хлопок будто вырывает меня из тумана. Вокруг меня толпа, звуки, Контролерша с обыкновенно-усталым лицом подходит ко мне и удивленно-обреченно вставляет свою карту, даже не спросив билета. Действия отлажены до автоматизма. Без всякого вмешательства.
Люди иногда прекрасно сами собой управляют…
Пробиваюсь сквозь поток людей, бегущих по туннелю. Меня выносит на платформу объявляемой электрички.
- Осторожно, двери закрываются… - успеваю запрыгнуть в самый последний момент, и замечаю неоновый отблеск на одной из дверей.
Был здесь. Только что. Зайчик…
Электричка дергается. Хватаюсь за поручень, понимаю, что у меня дрожат руки. В голове стучит: раз-два-три…
15 минут до следующей станции. Из электрички он выпрыгивать не будет. Слишком щуплый на вид. А Силу почему-то экономит.
Или…
А кто сказал, что он забрал у вампира только Силу?
Главное, его не напугать. Иначе он просто сорвется. И я уже не смогу доставить его живым.
Перестук колес успокаивает, завораживает. Я будто смотрю на себя со стороны, потом вижу вагон откуда-то сверху. Оглядываю стремительно несущийся в осеннюю полу-ночь поезд.
И вижу на объемной карте синюю точку. В двух вагонах от меня. Она не двигается. Поезд замедляет ход.
Я понимаю, что мне потребуется не меньше минуты, чтобы прийти в себя. То есть, если оборотень выходит на этой станции, я его потеряю. Но, в конце-концов, потом можно будет остановить поезд.
Остановить поезд?
…люди?
…да. Остановить.

Сила стоящих вокруг меня людей течет к моим ладоням. Поезд останавливается. Синяя точка подходит к самому краю поезда. Но не выходит за его пределы.
- Следующая станция – Рекшино, - дикторский голос празднует со мной победу.
Следующая станция.
Поезд трогается.
Я понимаю, что смотрю на свое отражение в стекле дверей.
Два вагона.
Около трех минут.
Переход между вагонами, как обычно, захламлен мусором и вонью. Нормальные российские поезда, курсирующие в пригородной зоне, редко бывают иными. Сам вагон залит мертвенным светом ламп, на желтых деревянных скамейках плотно сидят люди. Мало кому хочется ехать за город в такую погоду. Но многие здесь живут. Пробираюсь между стоящими людьми, кто-то ругается, кто-то терпеливо сносит мое путешествие.
Раз…
Следующий переход – следующий вагон. Все такое же, даже лица людей напоминают дежа вю. Не хватает черной кошки.
Два…
Поезд дергается в судороге и останавливается. Выплескиваюсь на платформу с людским потоком.
Замечаю синие брызги. Следую за ним.
Мы почти сразу отбиваемся от людского потока. Оборотень судорожно оглядывается, а я вдруг понимаю, что мне не нужно скрываться. Никуда он от меня не денется. Хотя уже и заметил.
Оборотень ускоряет шаг и направляется через поселок.
Улыбаюсь. Все шире и шире, пока из горла не выскакивает сдавленный смех. Слишком знакомый поселок.
Прошлым летом мы были здесь с друзьями много раз.
Кажется.
Проходим мимо одинаково уютных и обустроенных дач, чтобы выйти в поле.
И тут оборотень теряет терпение и переходит на бег.
Наверное, он изначально быстрее меня, но во мне сейчас столько силы, столько азарта, что я не отстаю от него. Но и не сокращаю расстояние. Мне интересно, КУДА он бежит.
Тут охотник выбегает…
Оборотень уже совсем не человеческим прыжком прыгает под спасительные деревья и начинает морфинг. Несколько мгновений – и на его месте здоровенный матерый волчище. Стремительно убегающий от меня.
Он сейчас на пике силы, превращение далось ему легко. Но он боится. Боится дико, как настоящий зверь. Бежит от меня. Вместо того чтобы сражаться.
Пусть бежит.
Приходится слегка поднапрячься, чтобы успевать за ним. Дыхание слегка теряет равномерность, но бежать все еще легко. Слегка мешают каблуки на сапогах. Но это большое искусство – бегать на каблуках, было освоено мной в совершенстве.
Только горячило меня сильнее.
Не сказать – возбуждало.
Раз - два - три - четыре - пять…
И вдруг лес кончается. Вернее, мы с разгону влетаем на открытую поляну, на которой когда-то стоял огромный храм. А остались только развалины.
Оборотень оборачивается и рычит. Я с трудом разбираю слова.
- Оставь!
Улыбаюсь и объясняю:
- Зверушка, прости меня, но не могу. Не хочу платить за твои преступления.
- Оставь Инквизиции! Это ее дело – ловить.
Цокаю языком.
- Может, и ее, но сейчас я уже не могу остановиться.
Я с удивлением понимаю, что говорю правду. Даже если бы я сейчас изменила решение, я бы вряд ли смогла прекратить эту гонку. Меня будто что-то связывало с оборотнем, что-то уже тянуло к нему. Я должна была победить.
Волк рычит и пятится от меня. Я делаю шаги на встречу. От меня кровожадно вытягивается тень – меч за спиной начинает появляться. Я вытягиваю его из ножен. Волк пятиться. Вдруг резко, со скачком разворачивается и прыгает в сторону остатков стены. Я делаю шаг вперед.
И проваливаюсь.
Меня щедро присыпает обломками досок и каменной крошкой. Будто через толщу воды слышу удаляющиеся прыжки оборотня.
Мой азарт тает. Встаю, отряхаюсь и гляжу на презрительно-серое небо надо мной. На высоте около пяти метров. Не меньше.
Вокруг абсолютно гладкие стены.
Вытягиваю левую руку – в лучших традициях джедаев меч тут же вылетает из-под обломков. Воткнуть меч в стену повыше. Подтянутся. Поискать что-нибудь, за что можно уцепиться.
Размахиваюсь и ударяю по стене.
Никакого эффекта.
Бью сильнее, еще сильнее – стена покрывается мелкими царапинками. Снимаю перчатки, провожу рукой по стене. Вроде бы камень. Лезвие счищает верхний слой – более мягкий, а под ним наталкивается на нечто гораздо более твердое.
Чертовщина какая-то.
Заставляю бесполезный меч исчезнуть и понимаю, что устала. Оборотень ушел, меня ищет Инквизиция с перспективой выдачи вампирскому Дому, будет искать Даймон.
А я пока хочу просто посидеть пару минут и подумать.
В узкое отверстие пробивается серый свет облачного неба. То ли ночь, то ли день. Безвременье какое-то.
Откидываюсь на спину и лежу, вглядываясь в безмолвное небо.
Что-то не так с этим волком, Инквизицией, Даймоном.
Что-то не так с этим спятившим городом, его подворотнями и дачами пригородов.
Что-то не так. Со мной.

***
Меня разбудил тихий шорох там, наверху.
Многие не могут уснуть, испытав нервное напряжение. Многие плохо спят. Я отключаюсь, как компьютер - мгновенно. Зато могу проснуться в любую секунду.
Вскакиваю. Даймон? Иди Инквизиция? Волк, наверняка, давно убежал.
В вышине зажигается свет. Свеча за стеклом фонаря дает удивительно много света. А вот держащий фонарь не похож на инквизитора. Мы удивленно смотрим друг на друга, и я заговариваю первой:
- Вы не могли бы помочь мне выбраться?
Старик улыбается. Без злобы, но и без особой заинтересованности.
- Как?
Удивленно повожу плечами:
-Веревку кинуть. Или как-нибудь еще. Пожалуйста. Тут поселок недалеко – может там кто-то поможет.
Старик задумчиво потирает подбородок рукой.
- Я тут отшельником живу. И людей давно не видел. Нигде.
- Рядом поселок. Я уверена.
- Нет здесь никаких поселков! – чуть раздраженно произносит он. Я уж получше вашего местность знаю! И ведь каждый, каждый так говорит…
- Каждый?
- Да, каждый. Чай не ты первая, и не ты последняя, Гваргет. И все куда-то торопятся, бегут…
То, что я не представлялась, помню отчетливо. А то, что не представлялась таким именем – еще отчетливей.
- Кто Вы?
- Я же сказал – отшельник, - бурчит он. – Людей давно не видел. Нигде.
- Вы не могли бы помочь мне выбраться? – разговор явно повторяется, но я не могу не задать этот вопрос снова.
Старик снова потирает подбородок, я как-то дергано провожу перчаткой под носом. После полуминутного молчания он спрашивает:
- Зачем?
- Давайте я отвечу Вам, когда выберусь. Мы сможем поговорить на эту и многие другие философские темы. Правда.
- Зачем? – все так же повторяет старик.
- Чтобы догнать этого чертового оборотня, чтобы освободиться от угрозы смерти – да много зачем! – чувствую себя Мушу из «Мулан». Осталось только добавить коронное: «Идет война, ясно? Не время задавать глупые вопросы! За это следовало бы лишить шляпы! Но я сегодня добрый…»
- Хм… Здесь тебе ничего не угрожает, девочка. Ни Инквизиция, ни оборотни – вообще никто. Я вернусь через три дня. Сумеешь ответить – выберешься.
Я не успеваю ничего сказать, когда фонарь гаснет. Просто гаснет, старик даже не потрудился его задуть. И никаких удаляющихся шагов я тоже не слышу – просто знаю, что у ямы никого больше нет.
Бред какой-то! Так не бывает!
Словно в детской сказке поставили главного героя перед вопросом – сиди и думай, когда додумаешься – поможем! То же мне, Серый Волк… Обхожу свою яму по периметру. Оказывается, что диаметр моей тюрьмы составляет, пять шагов. Два с половиной метра. Значит площадь – около 5 метров. 4 метра 90 сантиметров, если точнее.
Бред, бред, бред!
Меч со мной, со мной сила, я меченосец – что-нибудь придумаю.
Снимаю перчатки, вожу руками по стенам. Они покрыты неглубокими царапинами – около 3 мм глубиной. Видимо, мои предшественники тоже пытались выбраться. В царапинах иногда чувствуется некая закономерность. Через несколько минут догадываюсь – это не просто царапины. Это слова!
Проходит много времени, когда я наконец-то разбираю одну фразу: In nomine.
Понятно. Вряд ли здесь будут какие-то данные о том, как выбраться из этого колодца. Осматриваю пол. Доски, доски, кирпичи – по крайней мере, костей не видно. Значит, все мои предшественники отсюда выбрались живыми.
Или мертвыми – их отсюда просто убрали.
Да, невеселая перспектива не ближайшие три дня.

***
Валюсь с ног. Естественно, все мои попытки пробить этот булыжник ни к чему не привели. Три миллиметра – не дальше. Меч воткнуть не возможно. Силовые нити на гладких стенах тоже не крепятся – значит, по ним выбраться не получится.
С удивление понимаю, что не чувствую ни голода, ни каких-либо иных потребностей. Только усталость. И желание поспать.

Когда просыпаюсь. Обнаруживаю, что небо все такое же серой. Впечатление, что светло здесь не бывает вообще. Ну что же, это мне не помешает. Вновь начинаю исследовать свою тюрьму. Все те же исцарапанные стены. И ничего больше.
Начинаю тихо напевать что-то из репертуара Nightwish. Потом громче. Потом еще громче.
Пока через несколько часов у меня не начинает болеть горло.

Тишина добивает. Настукиваю ритм на стенах. Естественно, они однородные. Без малейших намеков на полости. Никаких дверей. Ничего. Ничего!
Чувствую, как по руке струиться что-то теплое. Подношу руку к лицу, в каком-то странном, призрачно-зеленом свете вижу, что костяшки содраны в кровь.
Со всего размаха бью по стене. Потом снова и снова. И снова.

Все-таки, небо не стоит на месте. Рисунок облаков меняется, а я успеваю это заметить. Вокруг – не та пугающая неживая тишина, а тишина вполне нормальная, не давящая даже. Просто тишина. Все так же лежу на спине. Мне не капли не холодно. Из обломков камней и досок получилась вполне сносная лежанка. С которой видно небо. Во мне какая-то пустота и спокойствие.
Найдут. Найдут либо Даймон, либо Инквизиторы.
Скорей бы.


Надо мной вновь зажигается фонарь.
- Здравствуй, девочка! – произносит скрипучий голос. – Я пришел за ответом.
- Так долго, - я замечаю, что горло все еще болит. Встаю и повторяю, глядя вверх. – Так долго?
- Три дня. Не больше и не меньше. Зачем?
- Меня ждут. Друзья и родители.
- Через три дня я приду за ответом.
- Стой! – фонарь гаснет.

- Через три дня я приду за ответом.
- А если я никогда не дам тебе правильный ответ?
- Я могу ждать гораздо дольше, чем предполагает твое «никогда».
- Стой! – фонарь гаснет.

Сначала были дни. Потом осталась бесконечность. Дни слиплись, их не было в сером небе, их не осталось в моей душе. Мне ничего не было нужно, но я помнила о своей цели. Иногда я плакала. Иногда кричала.
Иногда…
Я пыталась читать стихи и петь песни, я вспоминала тренировки и танцы, я выводила формулы и считала ускорение, с которым фонарь старика может упасть на пол моей темницы. А потом была пустота.
Иногда я просыпалась с окровавленными руками, иногда моя темница полыхала зеленым сиянием. Иногда по моим рукам текла моя кровь, но меч не позволял мне окончательно сдаться.
Я читала надписи на стенах. То в зеленом свете, появлявшемся из ниоткуда там, куда я смотрела. То в темноте, одним прикосновением рук пытаясь понять, о чем говорят со мной стены.
Мои руки ласкали холодный камень, хаотичны царапины превращались в узоры, я училась читать их – училась читать заново, читать руками написанное теми, кто сдался, и теми, кто не умел сдаваться. Я читала надписи, порою, не зная языка, но слыша голоса, слыша боль и отчаяние или презрение к смерти.
Я читала.
In nomine patris... (3)
Портрет женщины с длинными волосами и изящными чертами лица…
Aqui yace el licenziado D. Juan Lopez de Zisneros,
natural de Castromoncho en Castilla la Vieja... (4)
Крест, маленькая церковь…

…capilla de que son patrones los inquisidores deste reyno…. (5)

In nomine...
Exurge, Domine, et judica causam tuam. (6)

Innocens noli te culpare; Si culpasti, noli te excuare;
Verum detege, et in D. No Confide. (7)

In nomine!

Mors, ubi est victoria tua? (8)
Elle n’a rian remarque de spesial. (9)

Пятиконечная звезда, символы, символы…

My misstress’ eyes are nothing like the sun... (10)

Die Hymelstrass (11)
Ты слышишь тихий стук?
Всего лишь сердце…

In nomine?

Это уже не была молитва. Этот призыв словно красная нить связывал все надписи на стенах. Я видела людей, писавших их, я видела их глаза и чувствовала их дыхание. Я жила с ними, в их сейчас, а они видели меня и улыбались.

Мы были пленниками одной тюрьмы.

Мои мысли писались на этих стенах помимо моей воли – или мне только казалось это? И кровью горящая надпись in nomine, как будто кто-то забыл молитву или больше не верил ей. Как будто пытался написать заново или вспомнить. Или понять.
In nomine.
Голова болела и кружилась, а я шептала и пела in nomine, in nomine, in nomine!


Здесь было что0то важное. Что-то связанное и с Даймоном – демоном 2 круга, и с Инквизитором Амори, жившем в 1208 году, и с волком-оборотнем, служившим своему хозяину…

И с вечным вопросом: зачем?
И вечным ответом: in nomine…

Однажды он спросил меня:
- Зачем?
А я вместо ответа бросила в него свой меч, и клинок вернулся ко мне принеся капли его крови.
А я поняла – он всего лишь человек. И он вернется.

***
Я вздрагиваю, как от удара. Исчезает марево, с железным призвуком стучит сердце. Я вдруг понимаю, что надо ответить. И надо мной зажигается фонарь.

***
- Два месяца по времени колодца.
- Долго. Я думал, у нее получится быстрее.
- Даймон, может, ты ошибся? – Амори поигрывал золотистым браслетом в виде дракона, надетым поверх кожаной перчатки. – Она Меченосец. Да, она нашла оборотня в толпе, да артефакт ей не помешал. Но объясни мне, с чего ты решил, что эта девочка без подготовки пройдет Колодец?
-Не она, Амори. Гваргет.

***
Стражнику никогда не надоедала его работа. К нему постоянно проходили клиенты – и он работал так, как мог, изо всех сил, Ему было глубоко все равно, кто что отвечает. Он просто приходил, задавал вопрос и уходил каждые три дня.
Временной колодец – штука странная, это яма во времени, где оно застаивается, идет гораздо медленнее, чем в мире – поэтому клиенты Стражника не чувствовали ни голода, ни холода. Говорят, иногда холод все-таки сказывался в виде легкой простуды, реже – воспаления легких, но для тех, кто выбрался, это уже не имело значения.
Стражник плеснул коньяк в старую железную кружку. Надо признать, иногда случались забавные казусы. Иногда приятные – как присутствие в яме одного клиента с приятнейшим басом, который иногда пел чудесные арии, иногда страшные и опасные для жизни – как запущенный последней барышней меч.
В общем, такой работой можно был гордиться.

***
Вспыхнул фонарь. Его свет озарил озабоченное лицо старика, который встал немного дальше от ямы, чем обычно. Свет выхватывал контуры девушки в черном пальто нараспашку, сидевшей внизу на лежанке, сложенной из камней и досок. Она подняла голову и, прищурив глаз, посмотрела на старика.
- Здравствуй, отшельник!
- Я пришел спросить, - как-то неуверенно начал он.
- Спрашивай, - с улыбкой сказала она.
- Зачем?
- Мне жаль тебя. Ты не знаешь своего ответа, - сказала она, вставая, отряхивая брюки и продолжая улыбаться. – И никогда не узнаешь.
- Зачем? – повторил старик, уже собираясь гасить фонарь.
-Да потому, что я так хочу! – расхохоталась она, и яма заполнилась зеленым свечением, вспыхнули надписи на стенах, вспыхнул портрет незнакомки с изящными чертами лица, рисунок маленькой церкви Святой Марии от Ангелов, четкой выведенная пентаграмма, кельтский крест. Вихрь зеленого света смыл силуэт девушки, а из ямы, поднятая зеленым вихрем, поднялась черная летучая мышь с пронзительно-зелеными глазами.

***
- Даймон, мое почтение и мои аплодисменты, - Амори приложил руку к сердцу и поклонился. – Твоя ученица может выглядеть эффектно, если захочет.
Даймон пнул небольшой камешек и ничего не ответил. На фоне Амори он выглядел слишком тонким и изможденным, в нем никак нельзя было угадать грозного демона.
- Посмотрим, быстро ли она найдет того оборотня. Прошло три часа, след должен совсем исчезнуть.
- А что будет, если я не стану его искать?
Амори обернулся, а браслет на его руке запульсировал красным. Даймон позволил себе улыбнуться уголками рта и только потом повернулся.
Гваргет смотрела на Инквизиторов, наклонив голову на бок и улыбаясь. Волосы, заплетенные в косу, слегка растрепались.
- Нам придется выдать вас Дому, - Амори ожидал нападения.
Гваргет хихикнула и посмотрела на Даймона.
- Он перед Вами.
Амори удивленно изогнул бровь и посмотрел на Даймона.
- Да, друг мой Арнольд. Меня очень попросили. А Вампир был мной казнен, - по итогам моих поисков. Именно он являлся содержателем тех песиков, за которыми меня послали. И именно он кормил их человеческим мясом.
Амори сдержанно кивнул.
- А нас, значит, позвали подстраховывать.
- Нет. Уничтожить. Уничтожить Меченосца. Руководство до сих пор не довольно, но теперь ничего не поделаешь. Она прошла испытание. Гваргет?
- Да? – Гваргет потянулась, с пальцев брызнули зеленые искры.
- Официально от Европейского отдела Инквизиции…
- Не трудись, Даймон. Инквизитором я быть не собираюсь.
Даймон шокировано замолчал.
- Пока. Дайте мне три года какой-нибудь местной работы – хочу доучиться. А потом я в Вашем распоряжении.
- Ты, наверное, не совсем понимаешь, что такое Инквизиция…
- Все я понимаю. Еще тогда поняла. А теперь – точно знаю. И мне нравится ваша работа. Три года, Даймон.
Гваргет развернулась и направилась в лес.
Амори захохотал и взглянул на одеревеневшего Даймона:
-Она тебя обыграла, демон несчастный! Статус Инквизитора она получила, работать согласилась, Вампирские Дома ее не тронут как сотрудника Инквизиции, а тебе с ними еще разбираться. И с руководством, которое теперь точно не довольно! И никакого повышения, друг мой, приведший Меченосца!
Даймон ничего не ответил.

***
Теперь она сама не знала, почему предпочла 20 минутную поездку 10-ти минутному полету. Она стояла в тамбуре, глядя в заляпанное стекло и перебирая четки. Просты деревянные четки, безмолвно отданные ей Отцом Диаром, одиноко стоявшим на платформе. Он ничего не сказал – просто вложил четки ей в руку и крепко сжал.
Гваргет провела рукой по стеклу, отражавшему две точки светящихся зеленым глаз.
Опустив голову, начала перебирать четки. Бусины с мерным стуком бились друг о друга в тишине пустого поезда, сплетаясь с перестуком колес и тихим шепотом Гваргет.
- Requiem in peace... (12)

[R]18:24
26 января
2006 год
Нижний Новгород[/R]

ПРИМЕЧАНИЯ
(1)А. Сапковский, «Бестиарий»
(2)- Чтобы ошеломить обывателей
- Да.
(3)Во имя отца…(лат.)
(4)Здесь покоиться лиценциат Дон Жуан Лопес де Сиснерос, уроженец Кастромончо в Старой Кастилий…(исп.) Надпись на могильной плите.
(5) … в которой патронами являются инквизиторы сего королевства....(исп.)
(6)Воспрянь, Господи, и рассуди дело твое.(лат.)Надпись с герба священного трибунала.
(7)Если ты невиновен, не обвиняй себя; если обвинил себя, не оправдывай; открой истину и уповай на Господа. (лат.) Эти слова, как и следующие, нацарапаны на стене одной из камер палаццо Кьярамонте, который занимала с 1605 по 1782 год инквизиция.
(8)Смерть, где победа твоя? (лат.)
(9)Она не заметила ничего необычного (фр.)
(10)Шекспир